ЧТО ЧИТАЮТ В БИБЛИОТЕКАХ ОБНИНСКА? ИТОГИ 2017 ГОДА

Только-только закончился год 2017-й, отгремели праздничные салюты, петарды и фейерверки. И вот, сидя в привычной тишине и спокойствии читального зала, почему бы не вспомнить те книги и их авторов, что радовали нас, библиотекарей, и наших читателей в прошедшем году? Задачка не из простых, ведь претендентов на звание «самых-самых» за целый год накопилось немало. Это и художественная литература, и, так называемый, non-fiction; новинки книжного рынка и «не совсем новые» книги.

Андрей ГЕЛАСИМОВ. Степные боги.—М.: Эксмо, 2009.—384 с.— (Серия: Лауреаты литературных премий).

Нашумевший роман, «Национальный бестселлер» 2009 года. К нам эта книга попала случайно, 8 лет спустя после громкого и грандиозного триумфа, отголоски которого, казалось и не думают стихать. Сам роман описывает жизни тех, кого называют простыми людьми. Главный герой—мальчик Петька Чижов, безотцовщина, из забайкальского, спивающегося села Разгуляевка 1945 года. По нашим меркам, жизнь его нельзя назвать нормальной: без родителей, без должного воспитания, обучения, без друзей. Однако, несмотря на нездоровую атмосферу мальчик растет добрым с горячим сердцем, сильный и смелый духом. Также эта книга о трогательной и пронзительной дружбе Петьки и пленного японского врача Хиротаро, воспитанного в духе самурайского кодекса Бусидо. 

«Ему [Петьке] казалось, что вся разница между мужиками и бабами состоит в том, что одни сидят за столом, широко и уверенно расставив ноги, и получают на обед всё самое жирное, а другие бегают от печки к столу или тихонько стоят рядом».

 «… счастливым стать легко… Надо только хотеть поменьше».

 «… а у Петьки вместо родителей была бабка Дарья, которая плевать хотела, куда опять исчез этот паразит. Была еще мамка, но в Разгуляевке ее никто в расчет не принимал. В том числе и сам Петька».

Илья ШТЕМЛЕР. Нюма, Самвел и собака Точка: роман. – СПб.: ООО ТД "Современная интеллектуальная книга", 2012. – 300 с. 

Главные герои книги: еврей Наум (Нюма), армянин из Баку Самвел и собака Точка, - волею судеб, оказавшиеся под одной крышей в коммуналке на Петроградской стороне в 90-ые годы прошлого века. Безденежье, споры на национальные темы, ежедневное ворчание друг на друга, одиночество, старость, проблемы отцов и детей - одним словом, жизнь какова она есть день за днем, да еще в "эпоху перемен". И, тем не менее, книга светлая, с чувством юмора и жизнелюбия. Но с особым трепетом читают роман те, кому пришлось пережить это время. 

«Нет горшей печали, когда на тебя кричит родной ребенок. И ты парализован своим бессилием. Дело вовсе не в любви к нему. Даже, если честно, любовь к нему как-то иссякла с годами, оставив не менее сильное чувство привычки. Дело в обиде, саднящей душу с силой зубной боли. В старости и без обиды родного человека терпишь много обид, а тут еще – от родного…»

«—Русская женщина, Нюма, это особая женщина… Русская женщина … не каждая, понимаю… отдает мужчине все, без корысти, ничего не считает».

Анна КОЗЛОВА. F20.—М.: Рипол Классик, 2016.—240 с.

Сильная книга. Жесткая, порой даже слишком откровенная, но бесспорно – сильная и необычная. Ее необычность заключается, во-первых,  в затронутой автором теме – шизофрения, она же F20 в медицинской терминологии; во-вторых, главная героиня – девочка, совсем еще ребенок, который глядя на больную сестру, начинает замечать в себе те же симптомы. Как ей теперь жить с этим? Рассказать родителям? Или же скрыть, спрятаться и притвориться "нормальной"?

"F20" – это, прежде всего, роман о взрослении, о жизни и реальности глазами девочки-шизофреника. Роман изобилует шокирующими медицинскими подробностями и деталями, достоверность которых, кстати, до сих пор порождает много споров. Однако, с художественной точки зрения, этот роман бесспорно стоит того, чтобы быть "Национальным бестселлером" 2017 года.

«Жизнь стоит прожить, и это утверждение является одним из самых необходимых, поскольку если бы мы так не считали, этот вывод был бы невозможен, исходя из жизни как таковой».

«— Как только я слышу про человеческие отношения, долг, семью, бескорыстие, я сразу понимаю, что человек и секунды в себе не копался, и ему так страшно, что он все что угодно сделает, лишь бы перенести внимание с себя на тебя. Как будто это ты лично ответственна за галиматью, заваренную у него в башке обществом. Людям стыдно, — сказала я, — стыдно признаться, что им всего мало. Денег, радости, любви, хорошего секса…— А тебе? — вдруг спросила мама. — Тебе не стыдно?
— Нет, — ответила я. — В отличие от всех остальных я понимаю, что дело не во мне, а просто так устроен мир. Именно мир, мама, я не иллюзии, за которые ты хватаешься. Я и есть реальность, и я никому не нужна. Потому что непонятно, как меня можно вынести, не свихнувшись и не впав в отчаяние».

Анатолий ТОСС. Американская история.—М.: Астрель: АСТ, 2008.—509 с.

Роман Анатолия Тосса «Американская история» был написан, ни много ни мало, 10 лет назад и с тех пор является обязательным к прочтению для каждой женщины: заставит задуматься, многое переосмыслить, станет откровением.

Книга о любви? Быть может. О взаимоотношениях полов? Несомненно. А на поверхности – история русской студентки-эмигрантки Марины в поисках счастья на просторах Соединенных штатов и роковая встреча с гениальным ученым Марком, незаметно перевернувшим весь ее мир.

«Будь проще со своими идеями, не жалей их, научись легко их рождать, но и легко с ними расставаться. Именно так и создается та самая легкость, когда все удается по той простой причине, что не тяжело терять».

«Умение чувствовать может атрофироваться, как мышца, если им долго не пользоваться».

«— Я буду тебе не интересен через 3 года. Ты вырастишь из меня как школьник из прошлогодних штанишек. Люди меняются со временем, как и меняется их видение мира, а вместе с ним и вся шкала ценностей.— Почему ты думаешь, что шкала ценностей изменится у меня, а не у тебя?
— Потому что, — сказал Марк, — ты в динамике, ты в развитии, ты растешь. Тебе есть из чего вырастать, мне не из чего, я статичен, я уже вырос, поэтому маловероятно, чтобы моя шкала ценностей изменилась».

Маша ТРАУБ. Осторожно—дети! Инструкция по применению.—М.: ЭКСМО, 2014. - 190 с.

Эта ненавязчивая, легкая и, даже, немного ироничная книжка пришлась по душе даже самым требовательным нашим читательницам, позволив немного передохнуть от тяжеловесности и  многосложности образов лауреатов литературных премий.

Как пишет о своей книге сама автор: "Я очень люблю постановочные фотографии – где все красивые и улыбаются. Дочка – нежная красавица, сын – серьезный, умный мальчик. Я – такая ласковая мама с добрыми глазами. И только мне известно, что происходит за кадром. Как нежная красавица может заупрямиться и ее с места не сдвинешь. Как сын начнет пробовать себя в риторике, стараясь довести меня до белого каления своими ироничными аргументами. И я – суматошная мать с безумным взором, которая не знает, как воспитывать детей. Эта книга для таких же мам, как я, а также пап, бабушек и дедушек, которые не знают, что делать с детьми".

«Раньше я думала, что мужчины, как дети. Нет, они хуже детей. Они совершенно не умеют терпеть».

«Когда первый ребенок проглатывает монету, родители едут в больницу. Когда второй ребенок проглатывает монету, родители ждут, когда она выйдет естественным путем. Когда третий ребенок проглатывает монету, родители вычитают ее из его карманных денег». 

«Да, когда болеют дети, даже пресловутым ОРВИ, обрывается сердце. Когда болеет муж, хочется найти цианистый калий и дать, чтобы уже не мучился. При этом женщина болеть вроде как не может. То есть может, но так, чтобы это было не видно».

Захар ПРИЛЕПИН. Взвод. Офицеры и ополченцы русской литературы.—М.: АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2017.—736 с.

Еще совсем недавно в серии ЖЗЛ выходила книга Прилепина о поэтах большевистской эпохи: Мариенгофе, Корнилове и Луговском. И вот, у нас в руках его новая книга – "Взвод". На этот раз писатель обратился к XIX веку, к писателям и поэтам, для которых было не в новинку держать в руках оружие: Державин, Шишков, Давыдов, Глинка, Батюшков, Катенин, Вяземский, Чаадаев, Раевский и Бестужев-Марлинский – все они имели воинские звания от корнета до адмирала, своеобразный "спецназ русской литературы". И в завершении – глава о Пушкине, "удивительным образом объединяющем всех, собранных в это книге".

Литературный талант Прилепина позволил не только рассказать о выдающихся литературных деятелях Золотого века, но и прочувствовать саму эпоху, попробовать ее "на вкус", настолько красочно и сочно он описывает образы главных героев, их окружение и события.

«Такого персонажа даже в русской литературе, где кого только нет, - поискать. Адмирал, ретивый вояка, участник сражений. Вместе с тем, - автор детских книжек и, пожалуй, основатель детской литературы в России. Напишет детскую книжку - и на войну, напишет еще - и в поход. Ощущение при этом от Шишкова устойчивое: он никогда не был юным, всегда был почтенным мужем - степенный, глубокомысленный».

«А Державин? Державин к себе относился хорошо, потому что знал себе цену. Погибнуть на войне - это было с его точки зрения неразумным расходом человеческого материала».

«…он оказался одним из первых в нашей поэзии, кто точно знал вес, цену русских слов и, кажется, даже их цвет. Это были не просто слова с их значениями – в их звучании таилась незримая сила, их неожиданные сочетания высекали искры. Державин строил речь и вёл её, заставляя вверенные ему слова громыхать, вскрикивать, издавать писк, маршировать, петь хором, размахивать знамёнами».

«Слово «Родина», заметим, в русской поэзии впервые ввёл в употребление Державин – имея в виду «малую родину» (страну именовали Отчизной); и вот оно уже начинает обживаться в стихах…».

«Человек без могилы, заслуживший не только смерть, но, может быть, и покой, Бестужев так и затаился с вечной виноградной кистью в руке, в строю, во второй шеренге, и отщипывает себе по ягодке: какой, всё же, невозможный позёр. Лучшие вещи у него – самые короткие и простые, вроде «Вечера на бивуаке»: там всё без затей, и посему – как надо; из них родились «Выстрел» Пушкина и «Штосс» Лермонтова» 

«Матвей Муравьёв-Апостол на завтраках утверждал, что России нужна республика, – и Бестужев был с ним согласен; на что Рылеев резонно отвечал, что, если объявят республику, – завтра русские снова выберут царя. Был, кстати говоря, прав».

Лев ДАНИЛКИН. Ленин. Пантократор солнечных пылинок. – М.: Молодая гвардия, 2017. – 912 с.

Главную премию "Большой книги-2017"  получил "Ленин" Льва Данилкина. А учитывая, что прошлый год проходил под знаменем 100-летия Октябрьской революции, это событие оказалось очень даже в тему. С другой стороны: ну, Ленин, и что с того? Старшее поколение еще в свое время успело насытиться им по горло, а молодежи он не только не интересен, но и малопонятен. Однако Данилкин, определенно одержимый вождем мирового пролетариата, как точно выразилась Дарья Титова в "Литературной газете" (№ 1-2, 2018), "настолько пытается заразить читателя своим интересом к феномену Ленина, что даёт только знакомые слова, приводит только известные аналогии, чтобы уж точно все всё поняли". Поэтому наткнувшись в процессе чтения на сленг и прочие модные словечки, просьба не удивляться. Ко всему прочему, весь жизненный путь Владимира Ильича в исполнении Данилкина сопровождается  лирическими и саркастическими отступлениями и комментариями, что придало восприятию образа вождя простоты и обыденности.

«Еще через пару лет, в конце марта 1920 года Ленин на встрече в Кремле с делегатом очередного женского съезда обратит внимание, что тот плохо обут – и даст распоряжение выдать участникам мероприятия обувь с казенного склада; возможно, это единственный раз, когда документально зафиксирован интерес Ленина к женским ногам».  

«...Ленин же рассуждает научно – ничего не обещая, но демонстрируя крайне сложный и негарантированный путь – не к блажной выдумке, а к логичному варианту развития текущего положения дел. Это конкретный маршрут, с навигацией; по нему можно идти, ориентируясь».

«Кем-то вроде тогдашнего Пелевина – всеобщим увлечением, образчиком остроумия и автором книг-которые-всё-объясняют – был для поколения 1870–1880-х Чернышевский». 

«10 мая 1887 года Ленин генерирует свой первый мем: «Мы пойдем другим путем»..» 

«Ульяновы образца середины 1880 х выглядят как семья из рекламы стирального порошка: лучащиеся счастьем родители шестерых детей – один другого краше, с карманами, набитыми золотыми медалями; свой коттедж, собака, добрая няня; отец, правда, многовато работает, но зато в генеральском чине, действительный статский советник; мать никуда не отлучается от детей; совместные вылазки в фотоателье и летние поездки в деревню позволяют семье чувствовать себя счастливыми». 

«Ленин в конце 1890-х был кем-то вроде Малькольма Гладуэлла – журналистом, обнаружившим в повседневной, всем известной жизни удивительные парадоксы – и нашедший способ относительно увлекательно рассказать о них – с цифрами в руках, на курьезных примерах».

«Как так: в марте библиотечный червь, а в ноябре – руководитель России; как вообще совмещаются два этих образа? Как так: адвокат в цилиндре, сын чиновника – и вождь мирового пролетариата? Статистик в бухгалтерских нарукавниках – и авантюрист? Политикан – и философ-идеалист? Склочник – и благотворитель? Смешной – и смеющийся?»